Читать книгу "Грех – имя твое, женщина  - Степанида Воск"

Теперь же он наслаждался победой надо мной, а я пользовалась всем тем, что он мне мог дать. И даже больше.

Я расплатилась с таксистом, на прощание получив полный восторга взгляд. Что свидетельствовало о моей неотразимости в данный момент времени. С помощью хорошего парикмахера, бравшего неплохие деньги за свою работу, мои волосы чуть укоротились, став разной длины. В них появились красные всполохи. Отдельные прядки волос были искусным образом прокрашены и чуточку осветлены. Складывалось впечатление, что в моих волосах затерялись множество огоньков. Брови приобрели идеальный изгиб. А легкий татуаж губ и век сделал их гораздо выразительнее.

Когда Слюсаренко неоднозначно заявил, что мне следует подкорректировать свой внешний вид, я даже предположить не могла, что мужчина настолько хорошо разбирается в тонкостях женской красоты. Отказываться было не в моих интересах. В итоге, я имела то, что имела и блистала более утонченной красотой. Ко всему прочему, сменив полностью гардероб, я и выглядеть стала совершенно иначе. Все же тряпки превращают Золушку в принцессу. Именно так я себя чувствовала, впервые увидев себя в зеркало после всех метаморфоз.

Мои каблучки простучали по холлу огромного бизнес-центра. На проходной предъявила свой пропуск, позволяющий мне без остановки пройти в административный блок.

Слюсаренко я нашла сидящим в своем кабинете, минуя неулыбчивого секретаря по имени Вильгельм. С таким бы именем, да у нас в стране я бы тоже все время была не очень добродушна. Мужчина чем-то напоминал мне затаившуюся до поры, до времени крысу. Такой «нагадит» и не заметит, как сделал подлость. И чем только руководствовался Слюсаренко, принимая мужчину на работу? Я бы его ни за что не взяла в свою команду. Ведь глаза зеркало души, а глазки у Вильгельма были подленькие.

Хозяин кабинета восседал в своем огромном кресле и думал думу. То ли о том, как обогатиться еще больше с помощью собственного бизнеса, то ли с помощью власти, полученной в руки с помощью недальновидных избирателей.

— Я же сказал поторопиться, — недовольным тоном произнес мужчина.

— Вроде бы пожара по пути не наблюдалось, — ответила, подходя ближе к Виталию Евгеньевичу.

— Иди сюда, — приказали мне, играя желваками.

— Да я и так рядом, — осталась стоять в сторонке.

М-да. На любящую пару мы вряд ли походили. Интересно, а с женой Виталий точно так же себя ведет или нет? О ее наличии я знала. Почему-то не сомневалась, что и она была в курсе о моем существовании. Только вот по понятным причинам мы не встречались.

— На колени сядь, — пришлось подчиниться и усесться на колени к мужчине.

Виталий обнял меня одной рукой, с силой прижав к себе, второй же провел по скуле.

— Хороша, чертовка.

Мужчина смотрел на меня так, словно видел впервые. Его взгляд был внимательным, не пропускающим ничего. Я застыла, давая возможность себя рассмотреть.

— Поцелуй меня, — неужели решил на рабочем месте заняться сексом? Обычно на него было не похоже путать амурные дела с производственными. Тем более никаких распоряжений Вильгельму отдано не было. А значит, в кабинет в любой момент могли войти люди.

Я, помедлив доли секунды, склонилась к мужчине и прикоснулась губами к губам. Всякий раз, когда мне приходилось целовать Виталия, я ничего не испытывала. Не было ни бабочек в животе, ни какой бы то ни было эйфории. Всего лишь чистая механика.

Когда это произошло в первый раз, я была напугана, ведь меня только-только освободили из под стражи. Тогда я посчитала, что мое состояние произвело подобный эффект. Однако спустя время, успокоившись и поверив, что так и останусь на свободе, я все равно не почувствовала абсолютно ничего при физическом контакте с мужчиной. Похоже, что в свое время Игорь был прав, обвиняя меня во фригидности. Нет, безусловно, я мастерски притворялась, показывая, что мне доставляет удовольствие все, что со мной делал Слюсаренко, а на самом деле после каждого неудачного раза все больше утверждалась в собственной холодности.

Мужчина часто задышал, принявшись мять мою грудь, стараясь залезть под кофточку, не расстегивая последнюю.

Я оторвалась от губ Слюсаренко и спросила:

— Продолжим или достаточно?

Мужчина как-то странно на меня посмотрел.

— Чуть позже. Нам пора ехать, — Виталий бросил взгляд на наручные часы. — Скоро встреча.

Слюсаренко часто брал меня с собою в качестве сопровождения. Мне положено было молчать и мило улыбаться, чтобы не вызвать недовольство со стороны мужчины.

— Куда? — поинтересовалась, гадая, подойдет ли моя форма одежды для мероприятия, на которое собрался меня брать депутат.

— В ресторан, — коротко сообщил мужчина, подталкивая с колен, показывая, что мне надо вставать.

— В ресторан, так в ресторан, — изобразила довольное жизнью лицо. Хотя на самом деле с огромным удовольствием пошла бы погулять по улице и желательно подальше от центра города, чтобы просто поглазеть на прохожих и проезжающие мимо машины. А потом бы зашла в какое-нибудь маленькое кафе, заказала чашку чая и долго бы смаковала его, смотря через стекло на улицу.

— Но десять минуток у меня еще есть, — довольно ухмыльнулся Слюсаренко. У меня внутри все оборвалось. — Детка, занимай позицию, — и мужчина указал мне на широкий диван.

— Может быть после ресторана? — с надеждой спросила у мужчины.

— После ресторана само собой, но и сейчас тоже. Становись на коленочки, мне так нравится вид твоего аппетитного зада.

Я изо всех сил постаралась, чтобы дежурная улыбка не сползла с лица.

— Давай, давай, пошевеливайся, — Слюсаренко шлепнул меня ладонью по ягодице. — Задирай юбчонку, — а сам в это время потянулся расстегивать пряжку ремня.

У мужчины был свой фетиш, ему нравилось, когда я становилась на четвереньки и выпячивала назад голую попку, при этом полностью не раздеваясь, а лишь оголяя ягодицы.

Зная, что смысла тянуть время нет, я принялась медленно задирать узкую юбку. Постепенно обнажались затянутые в чулки стройные ноги.

— Еще медленнее, — мужчина во все глаза смотрел на меня и ловил каждое движение. Его кадык непроизвольно дернулся, выказывая высшую степень волнения. Именно от задирания подола мужчина возбуждался, о чем стал свидетельствовать выпирающий бугор на брюках, который Слюсареноко мял, хотя пряжку ремня уже расстегнул.

Я задрала юбку до самого пояса. Сразу стали видны крошечные трусики и кружевной пояс, к которому крепились чулки.

— А теперь снимай, — мужчина имел в виду трусики. Такое повторялось уже несколько раз, поэтому я особо не удивлялась. Подцепив с двух сторон трусики, я вначале с усилием натянула их вверх, отчего мои половые губы рельефно выделились через ткань, некоторое время так подержала, а потом неспешно стала стягивать белье вниз, постепенно обнажая абсолютно голый низ живота. Мужчина был противником всякой растительности на теле.